Стивен Кинг - Туман [= Мгла; Твари / The Mist]

Нортон снова рванул трос стартера.

«Чух-чух-чухчухчух-ЧОХ!ЧОХ!ЧОХ!…ЧОХ!Чух».

Почти удалось, приятель.

Еще один рывок, достойный Геркулеса.

Чух-чух-чух.

— Скотина! — яростно прошептал Нортон, осклабившись на свою шикарную бензопилу.

Я вернулся вокруг дома, чувствуя себя по-настоящему хорошо в первый раз за все утро. Моя пила завелась с первого же рывка, и я принялся за работу.

Около десяти кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся и увидел Билли с банкой пива в одной руке и списком, составленным Стефф, в другой. Засунув список в задний карман джинсов, я взял у него банку пива, не то чтобы совсем ледяного, но по крайней мере холодного, и одним глотком махнул сразу половину (редко пиво кажется таким вкусным), потом поднял банку в тосте в сторону Билли.

— Спасибо, малыш.

— А мне можно чуть-чуть?

Я дал ему сделать глоток. Он скорчил физиономию и вернул мне банку. Я допил оставшееся и едва успел остановить себя, чтобы не смять банку посередине. Закон о наценке на бутылки и банки действовал уже три года, но от старых привычек избавляться трудно.

— Она что-то приписала внизу, но я не смог разобрать ее почерк, — сказал Билли.

Я достал листок из кармана. «Никак не поймаю „ВОКСО“ по радио, — написала Стефф. — Может, после бури они не могут выйти в эфир?»

«ВОКСО» — это местная автоматическая станция, транслирующая рок-музыку в длинноволновом диапазоне. Станция передает из Норвэйя, что примерно милях в двадцати к северу, но это почти все, что берет наш старый слабенький приемник.

— Скажи маме: «Может быть», — поручил я Билли, предварительно прочитав ему сам вопрос. — И пусть она попробует поймать Портланд на коротких волнах.

— О’кей. Пап, а мне можно будет поехать с тобой в город?

— Конечно. И тебе, и маме, если она захочет.

— О’кей. — Он бросился к дому с пустой банкой в руке.

Добравшись наконец до большого дерева, я сделал первый пропил, затем заглушил пилу, чтобы дать ей немного остыть. Дерево на самом деле было для нее слишком большим, но я полагал, что справлюсь, если не буду пороть горячку. Потом я подумал, расчищена ли дорога, ведущая к шоссе Канзас-Роуд, и как раз в этот момент в просвете между деревьями мелькнул оранжевый грузовик энергокомпании, видимо, направляющийся в дальний конец нашего маленького отрезка дороги. Значит, все в порядке, и к полудню, можно надеяться, люди из энергокомпании будут у нас и займутся проводами. Потом я отпилил большой кусок ствола, оттащил его к краю дороги и столкнул. Он скатился вниз и исчез в кустарнике, вновь разросшемся после того, как мой отец и его братья, тоже художники, вырубили его в тот далекий летний день. Мы, Дрэйтоны, всегда были семьей художников.

Я стер пот с лица и подумал, что было бы неплохо выпить еще пива: одна банка только растравляет душу. Затем снова взялся за пилу, но меня продолжали преследовать тревожные мысли насчет «ВОКСО». Именно оттуда надвигался этот странный туман. И там же был городок Шеймор (местные жители произносили его название «Шемор»), где размещался «Проект „Стрела“».

Этот самый «Проект „Стрела“» у Билла Джости служил основой еще одной его версии так называемой Черной Весны. В западной части Шеймора, недалеко от того места, где город граничит со Стонхемом, действительно находилась принадлежащая правительству земля, обнесенная колючей проволокой. Зона охранялась часовыми, телекамерами по периметру и Бог знает чем еще. Так я по крайней мере слышал.

Сам я этого места не видел, хотя старое шоссе на Шеймор примерно милю идет вдоль восточной границы обнесенной территории. Никто не знал, откуда собственно взялось название «Проект „Стрела“», и никто не мог сказать с уверенностью, действительно ли это название проекта и ведутся ли там вообще какие-нибудь работы. Однако Билл Джости утверждал, что ведутся, но, когда я спросил его, каким образом и откуда он это узнал, он начинал крутить. Якобы его племянница работает в телефонной компании «Континентал» и слышит порой разные вещи. В таком вот духе.

— Это все атомные дела, — сказал он как-то, наклонившись к окошку «Скаута» и дохнув на меня мощным пивным духом. — Вот этим они там и занимаются. Атомы в воздух пуляют и все такое.

— Мистер Джости, в воздухе и так полно атомов, — влез в разговор Билли. — Так сказала миссис Нири. Она говорила, что атомов везде полно.

Билл Джости уставился на моего сына долгим взглядом своих покрасневших глаз, отчего Билли в конце концов сник.

— Это совсем другие атомы, сынок.

А-а-а, да… — пробормотал Билли, не вступая в спор.

Дик Мюллер, наш страховой агент, говорил, что «Проект „Стрела“» это опытная сельскохозяйственная станция, выполняющая работу для правительства, ни больше, ни меньше.

— Крупные томаты, способные плодоносить более длительное время, — изрек Дик глубокомысленно и вернулся к разъяснениям того, как я могу наиболее эффективным образом помочь своей семье, умерев молодым.

Дженина Лоулесс, почтальонша, уверяла, что там ведется геологоразведка, якобы ищут сланцевое масло. Она это точно знала, потому что брат ее мужа работал у человека, который…

Миссис Кармоди… Она, пожалуй, больше склонялась к мнению Билла Джости: не просто атомы, а другие атомы.

Я отпилил еще два куска большого дерева, потом снова пришел Билли с банкой в одной руке и запиской от Стефф в другой. Если и есть какое-нибудь дело, которое Большой Билл любит больше, чем бегать с поручениями, то я просто не представляю, что бы это могло быть.

— Спасибо, — сказал я, забирая у него пиво и записку.

— А мне можно будет глоток?

— Только один. В прошлый раз ты сделал два. Я не могу допустить, чтобы ты бегал пьяный в десять утра.

— Уже четверть одиннадцатого, — сказал он, смущенно улыбаясь над краем банки. Я улыбнулся в ответ: не бог весть какая смешная шутка, но Билли пытается шутить так редко. Затем я прочитал записку.

«Поймала „Джей-Ви-Кью“, — писала Стефф. — Не напивайся, пока не съездишь в город. Я разрешу тебе еще одну банку, но до ленча это все. Как ты думаешь, дорога свободна?»

Я отдал Билли записку и отобрал пиво.

— Скажи маме, что с дорогой все в порядке, потому что я видел, как прошел грузовик энергокомпании. Скоро они доберутся и сюда.

— О’кей.

— Малыш?

— Что, пап?

— Скажи маме, что все в порядке.

Он снова улыбнулся, словно сначала повторил это про себя, сказал: «О’кей» и бросился бегом к дому.

Я стоял и глядел ему вслед, глядел, как он изо всех сил толкает ногами землю, как мелькают подошвы его кед. Я люблю его. Что-то есть в его лице и иногда в том, как он смотрит на меня, отчего мне начинает казаться, что в жизни все в порядке. Конечно, это ложь: в нашем мире никогда не бывает все в порядке, и никогда не было. Но мой сын дает мне возможность поверить в эту ложь.